I

«Начало поэмы» – наиболее известное стихотворение Александра Введенского (благодаря его обильному цитированию в критической литературе как образца «разрушения поэзии»). Впервые опубликованное в 1926 году в ленинградском «Собрании стихотворений», оно содержит многие концептуальные направления, которые впоследствии станут характерными для творчества поэта. Это произведение, насыщенное историческими и мифологическими реминисценциями, описывает современную реальность, которая воспринимается автором как жуткая мистерия, именуемая свадьбой Рыси. Вот этот оригинальный текст, приводимый здесь в качестве необходимой иллюстрации:

верьте верьте
ватошной смерти
верьте папским парусам
дни и ночи
холод пастбищ
голос шашек
птичий срам
ходит в гости тьма коленей
летний штык тягучий ад
гром гляди каспийский пашет
хоры резвые
посмешищ
небо грозное кидает
взоры птичьи на Кронштадт
гордой дудкой мчатся волны
мел играет мертвой стенкой
в даль кидает как водичку
спит пунцовая соломка
на спине сверкает «три»
полк английский ерусланский
шепчет важное ура
торг ведет монах с василием
где часовня жабой русою
улыбается густой каймой
на штыки на третье рождество
дым и пень котел и паучок
скоро сядет на холму воробушек
голубой как утка пиротехничек
ты сова копилка птица глупая
тень диван татары лунь павлин
уж летят степные галки
уж горячей пеной по небу
в шесть мечей сверкают башни
и блестят латинским маслом
волосами щит лазурный
вмиг покрылся как гусеныш
кипите кости в жиже бурной
варенье черное в стаканах
уста тяжелого медведя
горели свечкою в берлоге
они открылись и сказали
«на гуслях смерть играет в рясе
она пропахшему подружка»
чу сухорукие костры
(свиная тихая колхида)
горели мясом. Рысь женилась.

Рысь – главный персонаж «Начала поэмы», под которым Александр Введенский в соответствии с формальным приемом модификации слов подразумевает Русь. Это определение представляется весьма существенным, поскольку в философской и литературной традиции начала ХХ столетия (Владимир Соловьев, Николай Бердяев, Александр Блок, Андрей Белый) Русь всегда представляется Невестой, причем Невестой небесного Жениха. Своеобразное сочетание Рыси как Руси и Руси как Невесты находит выражение в свадебной формуле поэта: «Рысь женилась».

К образу Рыси как Русской земли Александр Введенский обращается неоднократно. Так, в поэме «Кругом возможно Бог» (1931) он пишет: «Тут жирная земля лежит как рысь». Ассоциативный ряд «жирная земля – рысь – Русская земля» перекликается с известным риторическим оборотом из «Слова о полку Игореве»: «Печаль жирна тече средь земли Рускыи». Вообще реминисценции из этой древнерусской песни постоянно встречаются в произведениях Александра Введенского. Ими насыщена, например, поэма «Минин и Пожарский» (1926). Здесь и «Мономах в кулак свистит», и «славно Дон катит», и «лебедь беленький летит», и «водкой печаль потекла», а целый отрывок построен на прямых ассоциациях с текстом «Слова»: 

к дубравам чудным повлечен
вдали мерцает город Галич
показан как минутный палец
и слышит княжескую речь
суков полей и Вятки чернь
и он говорит не вы черепа
желаю доспехи вычерпать

Последняя строка откровенно демонстрирует тот формальный прием, который использует поэт при сотворении «бессмыслицы». Древний риторический оборот «любо испити шеломомь Дону» преобразуется путем изменения синтаксической структуры, когда не доспехами вычерпывают, а доспехи вычерпывают, что придает предложению иной, пацифистский смысл.

Образ Галицкого кремля, мощные башни которого возносились «под небеса» (кремль был построен на высокой горе), угадывается не только в поэме «Минин и Пожарский», но и в «Начале поэмы». Напомним, что в XII столетии здесь правит могущественный князь Ярослав Осмомысл, который, как говорится в «Слове о полку Игореве», высоко сидит на своем златокованом престоле, мечет «бремены чрезъ облаки» и стреляет «салтани за землями», готовясь по призыву папы римского к участию в крестовом походе совместно с латинцами. «Верьте папским парусам», – мрачно иронизирует Александр Введенский в «Начале поэмы», называя воинственные папские буллы или папирусы (характерная для обэриутской поэтики игра слов: паруса – папирусы) «ватошной смертью».

Вместе с тем строка «уж летят степные галки» (парафраз строки «чресъ поля широкая галици стады бежать» из древнерусской песни) содержит намек на агрессивные действия «незалежной» Украины против России. Ведь эти «галки» («галици») иногда толкуются переводчиками «Слова о полку Игореве» как «галичане» – жители города Галича, что сообщает данной гипотезе дополнительную аргументацию:     

уж летят степные галки
уж горячей пеной по небу
в шесть мечей сверкают башни
и блестят латинским маслом

Аллюзии на таинственного Тьмутараканского болвана, упоминаемого в «Слове о полку Игореве», обнаруживаются в поэме Александра Введенского «Суд ушел» (1930). Суд воспринимается поэтом как древнее идолопоклонническое действо, связанное с жертвоприношением: «Это дурной театр, – говорит он. – Странно, почему человек, которому грозит смерть, должен принимать участие в представлении». Здесь преступник предстает не перед Богом («Бог, Бог, где же Ты?»), а перед неким «окружным сосудом» (опять обэриутская игра слов: суд – сосуд). Поэт наделяет преступника чертами языческого идола, совершившего тяжкий грех Христоубийства:

стал убийца перед ними
и стоял он в синем дыме
и стоял он и рыдал
то налево то направо
то луна а то дубрава…

что рыдаешь что грустишь
ты престол и кровопийца
а кругом стояла тишь
обстановка этой ткани
создалась в Тьму-Таракани

Наконец, в стихотворении «человек веселый Франц» (1930), где звучит тема зловещего пророческого сна, отнюдь не случайно упоминаются грозные природные предзнаменования, сопровождавшие и трагический поход князя Игоря: «молча молнии сверкали звери фыркали в тоске». Это лишний раз доказывает, что древнерусские поэтические мотивы, постоянно встречающиеся в произведениях Александра Введенского, являются той устойчивой доминантой, которая позволяет распознавать создаваемые автором символические ряды. Известно, к примеру, что в хрестоматийной «Элегии» (1940) Александр Введенский также воспроизводит образность «Слова о полку Игореве»: «Не плещут лебеди крылами над пиршественными столами, совместно с медными орлами в рог не трубят победный» (парафраз «въсплескала лебедиными крылы», «убуди жирня времена»). Вообще пиршественная символика неизменно связывается у поэта с такими понятиями как «лебеди» и «трубы». В «Значенье моря» (1930) он, в частности, пишет: «это мы увидим пир на скамье присядем трубной».