8

– Опять пьянствовали всю ночь? – картинистая дама, разгневанно сверкая обнаженными линиями Модильяни, отвернулась к противоположной стене. – Не прикасайтесь ко мне, от вас за версту разит перегаром.

– Почему пьянствовать? Я не пьянствовать. Это хозяин пьянствовать, – оправдывался мистический дух Обер, неслышно проникая в отдаленную залу английского паба. – С тех пор, как появиться этот памятник в нашей квартире, с тех пор хозяин не просыхать.

– Какой памятник?

– Я уже сказывать, хозяин соорудить железный истукан самому себе, поставить его на шкаф и праздновать. Выпивать шотландское виски и говорить без конца: надо определиться с иллюзиями, надо определиться с иллюзиями.

– А какие у него иллюзии? – заинтересовалась дама.

– У него быть всего одна иллюзия – воздвигать себе вечный памятник. Он утверждать, что когда это сделать, то сможет сразу находить самого себя. И вот иллюзия сбываться, он с ней навсегда расставаться и находить себя.

– Что же тогда он такой несчастный? Что же горькую пьет? Радовался бы, что иллюзия сбылась! Вот у меня столько иллюзий, но все такие несбыточные, такие призрачные, как вы.

– Я не есть иллюзия, – обиделся Обер. – Я есть мистический дух, вторая реальность.

– Ну ладно, ладно, – ее голосок зазвучал примирительно ласковым обертоном. – Что-то вы плохо выглядите, под глазами синяки, как сливы.

– Дела и тяжести государевой службы, – вздохнул Обер. – Всю ночь не спать, всю ночь держать памятник, чтобы тот не падать на спящего хозяина.

– Да что за истукан такой ненормальный! Изверг какой-то.

– Я спрашивать у него.

– У истукана?

– Да.

– И что же он сказал?

– Он сказывать, что он есть ненаглядная сущность хозяина, и должен почивать с ним вместе, но я его ни за что не пускать падать на постель, я его стойко держать на шкафу – изо всех душевных сил.

– Вам надо подкрепиться, чтобы быть в хорошей форме, – забеспокоилась дама.

– Нельзя, чтобы этот сумасшедший памятник упал на вашего хозяина. Он ведь его убьет.

– Мадам, один волшебный поцелуй укрепить мои силы на целую вечность.

– Тише, тише, подождите, кто-то идет.

Над стекольчатой дверью забренчал медный пастушеский колокольчик, в соломенное тепло помещения ворвалось дыхание ледяных звезд, и на пороге английского паба появился тот, кто не спешил расставаться со своими последними иллюзиями. Поэт Евгений Васильевский прошел в пивную залу, устроился за деревянным столом и бросил взгляд на очаровательную барменшу за стойкой.

– Как всегда? – вопросительно улыбнулась барменша.

– Как всегда, Анюта, как всегда.

* * *

P. S. В заключение автор считает необходимым пояснить, что некоторые действующие лица этой поэмы носят не вымышленные, а подлинные имена, то есть и впрямь являются действующими. Более того, главный герой – Андрей Валерьевич Воробьев – занимает высокую должность в петербургском правительстве и серьезно воздействует на нынешнюю действительность, в том числе литературную.

Эта самая действительность и подтолкнула автора к тому, чтобы написать письмо главному герою. В письме высказывалась просьба ознакомиться с рукописью поэмы, подтвердить достоверность изложенных в ней фактов и дать отзыв, который позволил бы опубликовать поэму без изменений.

Официальный ответ пришел в положенный срок. Обращаясь к автору, Андрей Валерьевич писал: «После ознакомления с вашей рукописью готов подтвердить, что все сведения, касающиеся меня, не повлекут для вас или издательства каких-либо вредных последствий, связанных с защитой личных нематериальных благ – моей чести и достоинства».

P. P. S. Одновременно в районный суд поступило исковое заявление, в котором автор обвинялся в непочтительном отношении к памятнику А.В. Воробьеву. В заявлении, подписанном вышеуказанным памятником, в частности, говорилось:

«Я работаю в должности памятника действительному государственному советнику третьего класса А.В. Воробьеву, занимая согласно штатному расписанию установленное место на платяном шкафу.

1 мая сего года ответчик, пользуясь российской конституцией свободы, распространил в воздухе некую поэму, где содержатся не соответствующие действительности сведения, которые указывают на непочтительное отношение ко мне.

Так, ответчик написал, что действительный государственный советник А.В. Воробьев якобы «схватил памятник за горло» и «резко перевернул» его, тем самым придав действиям А.В. Воробьева исключительно негативный характер. В действительности А.В. Воробьев нежно обнял собственный памятник, не причинив мне никакого материального вреда, и поставил в наклонное положение. Как верно сообщил ответчик, данные действия А.В. Воробьев произвел с целью отыскать у меня внутри «некую духовную сущность или, по крайней мере, скрытый механизм потустороннего воздействия». Однако затем ответчик сделал ложный вывод, будто А.В. Воробьев там «ничего не обнаружил». На самом деле именно я, памятник, являюсь духовной сущностью и скрытым механизмом потустороннего воздействия на действительного государственного советника, который неоднократно в присутствии свидетелей называл меня «миленьким» и целовал в темечко, что подтверждается текстом поэмы.

Кроме того, ответчик утверждал, что якобы я покушался на убийство А.В. Воробьева путем падения с упомянутого платяного шкафа. Это опять же не соответствует действительности, поскольку А.В. Воробьев создал неодолимые препятствия моему горячему стремлению сочетаться с ним в единой божественной сущности, предусмотрительно привинтив меня шурупами к шкафу. Я также заявляю, что отнюдь не собирался падать убийственным грузом на А.В. Воробьева, а искренне намеревался лететь к нему на крыльях серафима.

Учитывая, что действительный государственный советник официально уведомил об отсутствии каких-либо претензий к тексту поэмы, прошу принять мой иск к делопроизводству и подтвердить, наяву ли ответчик является писателем Е.В. Лукиным, для чего в порядке досудебной подготовки прошу запросить с него членский билет Союза писателей».