Дорога на Обердорф

Здесь приятно позабыть о мире,
но уйти отсюда должен я,
ибо радость выпивки в трактире
не заменит смысла бытия.
Теодор Крамер

Дорога на Обердорф – багровые глазищи чертополоха вперемешку с консервными кильками и сваренными вкрутую желтками куриной слепоты – лежит мимо заросшего поля. Мимо дремучего леса – телеграфные столбы информации вповалку с тонкими костлявыми березами – лежит дорога на Обердорф.  

По дороге на Обердорф – между дремучим лесом и заросшим интервалом, между небом и незаконно построенной паутиной, между огненной печью и соломенным ухватом, между храбрым зайцем и морковью наизготовку, между небылью и сном с кочерыжкой пополам – кособокая темная пивнушка.

Как месяц на небе, как звезда в облаках, как черт в кустах, как козел в огороде, как профессор в камилавке, как машинист в паровозном дыму, как подсолнух в облузганных семечках, как луч света в темном царстве, как питерец в Москве, как серебряная вилка в квашеной капусте – так Генрих Инститорис в пивнушке.

Генрих Инститорис, магистр пивных наук, читает научный трактат русским пилигримам: «Светлое пиво рождает светлые мысли. Темное пиво рождает темные мысли. Мартовское пиво рождает мартовских котов. А жигулевское пиво неизбежно рождает Степана Разина, который с перепою бросает в Волгу персидскую княжну».