Мы очень плохо представляем себе Древнюю Русь. Иным кажется, что Россия вообще начинается только с Петровского времени, а до того царствовала отсталость, азиатчина, полная изолированность от Европы. Другие, чуть-чуть слышавшие об успехе на Западе русских икон, представляют себе допетровскую Русь как деспотическую, имевшую одну только отдушину – церковную жизнь.

Однако, чем больше мы изучаем русскую культуру, тем больше не перестаем удивляться своеобразию русской культуры тысячелетней давности. Поражает, прежде всего, мощь и красота русского фольклора – былин, сохранивших историческую память далеко на Севере о Руси домонгольской; красота русской лирической песни, поражающее, исходящее из глубины души ее искреннее чувство; любовь к природе; богатство и выразительность русского языка; музыка, которую мы еще только начинаем открывать, но уже объясняющая нам расцвет русского музыкального искусства в новое время – Мусоргского, Глинку, Рахманинова и многих других; зодчество, которое Игорь Грабарь считал наиболее выразительным проявлением русского художественного гения. Только-только мы подошли к осознанию того, что за немногими сохранившимися остатками литературы мог бы быть открыт своеобразный и большой пласт литературы, глубокой по содержанию, жгучей по искренности патриотического чувства – чувства, не бахвалящегося своей родиной, а страдающего за нее и даже в победе обращающегося, прежде всего, к памяти погибших.

Евгений Лукин избрал для своих переложений три произведения – «Слово о полку Игореве», актуальность которого для нашего времени несомненна, «Задонщину», являющуюся как бы ответом на «Слово», и близкое «Слову о полку Игореве», написанное в той же образной системе «Слово о погибели Русской земли», выдержанное в традициях народных плачей. Все три произведения представляют собой единый цикл, удивительнейшим образом объединивший собой век двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый.

Почему Евгений Лукин не удовлетворился научными переводами этого трехвекового цикла, а обратился к поэтическому его переложению? Поэтическая система древнерусской литературы далеко не проста для понимания. Евгению Лукину захотелось приблизить эти произведения к нашему времени, сделать их более «современными» в той мере, в какой допускала это сама содержательная ткань произведений. Порадуемся же еще одному переложению на язык современной поэзии – поэзии древнерусской. Обращение к прошлому во всех случаях свидетельствует о росте исторического самосознания народа, а это так важно, потому что еще так недавно мы все были погружены к самоунижение и сомнения.